Тренировка

Я пришел в Айкидо, имея определенный опыт в дзюдо и каратэ, которые изучал в морской пехоте, и поэтому я рассматривал боевые искусства с точки зрения силы и скорости. Вначале я относился с большой долей цинизма ко всему, что я видел в исполнении О-Сэнсэя. Но впоследствии мне неоднократно доводилось атаковать О-Сэнсэя, и он каждый раз неожиданно оказывался совершенно в другом месте. Я не мог поверить в то, что я чувствовал и видел в додзё О-Сэнсэя. Но я никогда не бросал О-Сэнсэю прямого вызова. О-Сэнсэй устраивал фантастическую демонстрацию, когда предлагал своим ученикам толкать сбоку боккэн, который он держал перед собой. Это казалось абсолютно нереальным. Эта демонстрация вызывала у меня все больше и больше скептицизма, потому что О-Сэнсэй всегда выбирал толкать боккэн кого угодно, но только не меня. Я начал думать, что все ученики, участвовавшие в демонстрации, были частью величайшей мистификации, которую О-Сэнсэй разыгрывал перед своей аудиторией. Но однажды мне довелось поучаствовать в этой демонстрации. На этот раз, когда О-Сэнсэй начал демонстрацию с боккэном, я подбежал с остальными учениками. Три ученика уже толкали боккэн, который О-Сэнсэй держал в руке. Когда я дотронулся до боккэна, то был уверен, что он сдвинется или хоть немного поддастся. Но хоть я и уперся в него изо всех сил, он не сдвинулся ни на йоту. Стена бы сдвинулась больше. Это было все равно, что бить в твердую сталь. Каким образом О-Сэнсэю это удавалось, я не узнаю никогда. Я помню ощущение, возникшее у меня в тот день – наибольшее удивление в моей жизни. Что я точно знаю, так это то, что весь мой опыт в этом мире как человека не поможет мне объяснить то, что со мной произошло.
Терри Добсон

Когда О-Сэнсэй бросал учеников, которые нечасто выполняли для него укэми, то они вставали с ошеломленным выражением на лицах, как бы спрашивая себя «что это было?» Я никогда не видел его движения, я никогда не чувствовал его движения. Он просто стоял там, и я двигался на него. Мне было примерно двадцать пять, и я был новоиспеченным черным поясом. Но, тем не менее, ни до того, ни после я никогда не испытывал ничего подобного. Он просто стоял там, а я падал. После этого О-Сэнсэй обычно говорил что-нибудь вроде: «Нападая на меня, ты пытаешься напасть на всю Вселенную». Роберт Фрэгер

Все ученики на своих собственных телах ощущали, насколько поразительно мощной силой кокю (дыхания) обладал О-Сэнсэй. Они никогда не могли достать О-Сэнсэя, сколько бы они его ни атаковали. Они чувствовали, что внутри него заключалось нечто необычайное, нечто невидимое. Юуити Накагути

Осанка О-Сэнсэя была в высшей степени впечатляющей. Он никогда не сутулился и не терял осанки. И это не было просто формой; его поза всегда была совершенной. Это было удивительно. Никто никогда не видел, чтобы О-Сэнсэй прислонялся к чему-нибудь в додзё или в чьем-нибудь присутствии опускал руки и говорил «Я устал». Либо О-Сэнсэй не имел уязвимых мест, либо никогда их не демонстрировал. Даже человек, с которым он был абсолютно расслабленным, говорил, что О-Сэнсэй никогда не терял бдительности и не ослаблял внимания. Даже когда ученики просто сидели вокруг О-Сэнсэя и разговаривали с ним, они не чувствовали никаких открытых для атаки мест. Как бы быстро или жестко ученики ни атаковали, они никогда не могли достать его. Несомненно, в этом заключалось околдовывающее очарование О-Сэнсэя, которое продолжает притягивать учеников к Айкидо даже сегодня.
Мотомити Анно

О-Сэнсэй был очень сильным для своих размеров. Однажды он демонстрировал технику на одном из ути дэси, который использовал твердый деревянный меч. И так получилось, что ученик ударил О-Сэнсэя по голове. Раздался громкий звук. Я подумал, что О-Сэнсэй получил серьезную травму, однако он оказался совершенно невредим. Сэйсэки Абэ

Завершающие позиции О-Сэнсэя были великолепны и естественны, а его движения демонстрировали совершенный ритм. Это было подобно музыке. Иногда он двигался очень медленно, настолько неуловимо, что казалось, будто он не двигается вовсе, а иногда он двигался настолько стремительно и менял позиции так быстро, что за ним невозможно было уследить. Он переходил от медленных движений к очень мощным движениям как молния.
Кадзуаки Танахаси

Однажды О-Сэнсэй был в Осаке и посещал там местные университеты. На одной из своих демонстраций О-Сэнсэй сказал: «Есть ли среди вас кто-нибудь, кто сомневается во мне и кто хотел бы атаковать меня, старика? Если есть, то выходите и атакуйте». Один человек из аудитории выкрикнул: «Я хочу!» Многие из присутствовавших думали, что демонстрации О-Сэнсэя были подстроены. Они не могли понять, как пожилой человек со сгорбленными плечами, который выглядел так, будто едва держится на ногах, может побеждать сильных молодых людей. Один из таких сомневающихся встал, чтобы лично испытать О-Сэнсэя. Он подбежал к О-Сэнсэю, чтобы схватить его за шею и запястье, но неожиданно почувствовал нечто, что впоследствии описывал как огромный шар огня, летящий прямо на него. Затем он оказался в воздухе. Это было пугающим. О-Сэнсэй, должно быть, спроецировал на него свою ки (универсальную энергию жизненной силы). Это нечто, что невозможно увидеть. Именно эта внутренняя сила ки поражала в О-Сэнсэе больше всего. Другие могут имитировать его форму, но у них нет таких внутренних качеств. Айкидо обладает неким качеством, которое невозможно увидеть. Это не просто форма. И поэтому Айкидо может внушать страх. Юуити Накагути

Я большой, а О-Сэнсэй был маленьким. Мы составляли идеальную сценическую пару. Иногда во время демонстраций он вызывал меня, чтобы я схватил его за плечо, и когда я это делал, он говорил: «Зачем ты хватаешь меня за бороду? Я старый человек». Первый раз, когда он это сказал, я пришел в жуткое замешательство, потому что это происходило перед большой группой людей. Все рассмеялись. А он добавил: «Я просто старик, у меня в бороде осталось не так уж много волос. Если ты их схватишь и выдерешь, я буду выглядеть ужасно». Все снова засмеялись. Это была хорошая шутка. Терри Добсон

Однажды О-Сэнсэй сел напротив меня в сэйдза и сказал: «Вытяни руки». Затем он положил одну руку поверх моей и сказал: «Толкай». Рука О-Сэнсэя казалась мне легкой как перо. Но даже когда я толкнул ее изо всех сил, она не сдвинулась с места. Не сдвинулся с места и я! Ничто не сдвинулось. В этот момент я пережил нечто абсолютно необыкновенное, я не мог двигаться, и самое поразительное было то, что его рука оставалась легкой как перо. Я осознавал, что, что бы, черт возьми, ни происходило, это делал он. И я подумал, что когда я его атакую в полную силу и не чувствую ничего кроме этого ощущения легкости, и это все равно останавливает меня — что бы он ни делал, я не знаю, что это!
Роберт Фрэгер

Тело О-Сэнсэя не было жестким, оно было мягким. И все равно те, кто хватал его, всегда говорили о том, как их сила буквально утекала. Это было так, как будто его тело сводило твою силу на нет или поглощало ее.
Мотоити Янасэ

Иногда, когда О-Сэнсэй прикасался ко мне, я чувствовал, что моя сила неожиданно увеличивается, а иногда при его прикосновении я чувствовал, что она просто утекает. Даже если я просто подходил близко к О-Сэнсэю, мне казалось, что он поглощает мою силу. А иногда я еще чувствовал огромное давление. Это была сила ками (божественной энергии). О-Сэнсэй был очень сильным, руки его были огромными. Он вселял в меня страх. Я думал, что он поломает меня. Митио Хикицути

Каждый день О-Сэнсэй делал что-нибудь экстраординарное. Я не мог поверить своим глазам. Каждый раз это было похоже на чудо. Мы изо всех сил толкали его, а он не двигался с места. Он бросал людей без всяких усилий. Или удерживал человека при помощи всего лишь одного пальца. При этом он разговаривал с нами очень расслабленно, а человек, которого он удерживал, в это время из всех сил старался подняться. Он очень любил делать такого рода вещи. Я думаю, это было его способом проявления своего ки. Что бы О-Сэнсэй ни говорил, это имело духовный смыл – и постигнуть это было невозможно. Также О-Сэнсэй часто говорил, что Айкидо – это путь несопротивления, а также (хоть это и казалось противоречивым) путь испытания духа. Он говорил, что Айкидо воплощает в себе круг, треугольник и квадрат.
Кадзуаки Танахаси

О-Сэнсэй получал от жизни удовольствие. Он был абсолютно естественным. Все, что он хотел сказать в этот день, он говорил. Он мог посмеиваться и улыбаться или мог шуметь и кричать, но он наслаждался каждой минутой. Иногда он подходил к кому-нибудь из учеников, дотрагивался до него пальцем и удерживал его на месте, не давая пошевелиться. Однажды О-Сэнсэй удерживал меня без какого-либо прямого физического контакта. Это была сила, выходящая за пределы физической. Те, кто окружал О-Сэнсэя, знают, что, сталкиваясь с духом, подобным его, сталкиваешься с чем-то, перед чем вынужден отступать, когда оно проецируется на тебя. Оно прекрасно и в высшей степени мощно. Вирджиния Мэйхью

Однажды мы поехали в очень консервативный мужской клуб в Осаке. В помещении, напоминавшем большую, очень официальную гостиную, сидела небольшая группа людей, пивших чай или кофе. О-Сэнсэй знал многих из них; это были военные в отставке и крупные бизнесмены. О-Сэнсэй был одет нормально, но заставил меня переодеться в кэйкоги и хакама (похожие на юбку шаровары, часть тренировочной одежды для Айкидо) и начал меня бросать. Проблема заключалась в том, что падать там было негде. В комнате было полно кофейных столиков, стеклянных витрин для трофеев и людей, сидевших в мягких креслах и державших на коленях чашки с чаем. О-Сэнсэй бросал меня между двумя креслами, предоставляя мне самому разворачиваться в воздухе, чтобы не въехать ногой в крупного промышленника. Так я и летал туда-сюда, в то время как О-Сэнсэй рассказывал о мифологии!
Терри Добсон

О-Сэнсэй часто громоподобным голосом говорил: «Эти техники только для здоровья! Айкидо дисциплина духовная». Роберт Фрэгер

О-Сэнсэй всю жизнь носил белый пояс и не имел какой-либо степени в Айкидо; он был выше всего этого. Сингэнобу Окумура О-Сэнсэй мог делать вещи, которые не мог делать никто другой. Однажды я спросил его об этом. Высказав свое наблюдение, я спросил, что же он делает не так как все. Он ответил мне, что секрет я найду в инь и ян.
Генри Коно

Когда О-Сэнсэй практиковал Айкидо, его глаза становились очень ясными и пронизывающими. Также, если он находился в формальной ситуации и видел, что какие-то люди ведут себя грубо, его глаза становились колючими и пронзительными. О-Сэнсэй демонстрировал свой свирепый или пронзительный взгляд больше до войны, чем после войны.
Садатэру Арикава

У О-Сэнсэя были серые глаза очень интересного оттенка. И при помощи этих глаз он мог заставлять людей двигаться. Обычно он подзывал к себе укэ, делая едва уловимое движение руками и глазами, и укэ вставал практически под воздействием одного лишь его взгляда.
Масаки Тани

Иногда О-Сэнсэй смотрел людям в глаза. Если О-Сэнсэй пристально смотрел на кого-нибудь, то тот просто падал духом. Некоторые люди не хотели, чтобы О-Сэнсэй их вызывал, и поэтому старались держаться вне поля его зрения, другие же садились впереди, надеясь, что их вызовут. Некоторые пытались спрятаться только для того, чтобы все равно быть вызванными.
Садатэру Арикава

Описывать О-Сэнсэя сложно по нескольким причинам. Во-первых, потому что на него очень тяжело было смотреть. Он полностью тебя контролировал. Когда он находился в комнате, ты подсознательно знал, что он здесь, и ты все время знал, где именно в комнате он находится. Ты мог смотреть на него, ты мог разговаривать с ним, он же смотрел прямо на тебя. Это могло быть чудесно: иногда я мог посмотреть на него и увидеть милого дедушку. Или это могло быть ужасно: я смотрел на него и видел дракона с глазами, извергающими адское пламя. Я не хотел смотреть. Я никак не мог понять, завесило ли то, что я видел, от настроения О-Сэнсэя или от того, в какой форме был я. Терри Добсон

Когда О-Сэнсэй устраивал демонстрацию, то обычно наступал момент, когда его глаза становились почти багровыми и, казалось, что он входил в другой мир. В этот момент демонстрация становилась просто великолепной. Я видел, как меняются его глаза.
Сингэнобу Окумура

Когда О-Сэнсэй постарел, то передвигался очень медленно, но стоило ему только выйти на татами, как он сразу же оживлялся. Он преподавал только иккё и ириминагэ, и не показывал более сложные техники, такие как котэгаэси или сихонагэ.
Mасаки Тани

Когда О-Сэнсэй приблизился к восьмидесятипятилетнему возрасту, болезнь и время начали брать свое. Он стал худым, и шаг его замедлился. Ему необходима была помощь, чтобы подняться по лестнице, и с каждым движением тела он испытывал сильную боль. Но, несмотря на это, даже во время болезни он продолжал преподавать Айкидо. В тот момент, когда он выходил на татами, он превращался из стареющего человека, переносящего последние страдания, в человека, которого не мог победить никто, даже сама смерть. Его глаза сверкали, а тело вибрировала от наполнявшей его силы. Он без всяких усилий бросал своих ути дэси, которые все были молодыми, сильными, закаленными ежедневными тренировками и находились в расцвете своей физической формы. Не проявляя ни малейших признаков боли или дискомфорта, он смеялся над нашими решительными попытками атаковать или удержать его. На демонстрациях он выставлял перед собой свой деревянный меч и предлагал пяти из нас толкать его сбоку изо всех сил. И мы ни на дюйм не могли сдвинуть ни его, ни боккэн. Легче было бы сдвинуть стену. Мицуги Саотомэ

Я был очень молодым, когда занимался у О-Сэнсэя; между нами было примерно пятьдесят лет разницы, и интересы наши были очень разными. В этом возрасте меня не интересовала философия О-Сэнсэя или Синто. Подобно другим молодым людям, я был заинтересован лишь в том, чтобы стать физически сильным посредством постижения тайн силы, которые, как я считал, хранило в себе Айкидо. Я хотел побеждать сильных людей: кэндоистов, дзюдоистов и так далее. Теперь же, когда я сам стал старым, я могу понять, почему О-Сэнсэя интересовали философия и Синто. О-Сэнсэй старался научить нас тому, как посредством Айкидо мы можем избавиться от иллюзий и начать открывать реальность. Нобуёси Тамура Однажды, когда в додзё пришла женщина-корреспондент из Франции, О-Сэнсэй был настолько болен, что даже не мог встать с постели. Женщина умоляла его устроить демонстрацию, говоря, что она никогда больше не приедет в Японию. И О-Сэнсэй согласился. Ученикам пришлось вынести его на татами на носилках. Они помогли ему встать, и он сказал своим укэ атаковать. Неожиданно он превратился в совершенно другого человека. Он устроил двадцатиминутную демонстрацию, практически нон-стоп. Он только говорил: «Продолжайте нападать!» Это зрелище внушало благоговейный страх. Но, когда все закончилось, он больше не мог стоять. Ученикам снова пришлось уложить его на носилки и унести с татами. На физическом уровне, он был человеком восьмидесяти шести лет. Человеку такого возраста устроить непрерывную двадцатиминутную демонстрацию – одно это должно было дать людям понять, что он делал нечто фантастическое! Даже когда О-Сэнсэй был старым и больным, выходя на татами, он превращался в другого человека.
Генри Коно

Каждый раз, когда О-Сэнсэй приезжал сюда, он дней по восемь-десять жил в моем доме. Живя здесь, О-Сэнсэй вставал зимой в шесть утра, а летом в пять. Каждое утро он занимался различными эзотерическими практиками. Свои практики он открывал чтением длинной норито (молитвы) под названием Охараи Норито (молитва великого очищения). О-Сэнсэй вставал, совершал мисоги, а затем в начале практики читал Охараи Норито. Мы сидели у него за спиной и повторяли за ним. Я учился и пытался имитировать его дыхание, его фразировку, его способ проецировать свой голос. Это стало моим изучением кокю. После занятий я спрашивал его обо всех ками, имена которых звучали в молитве, и он давал четкие объяснения. Таким был ежедневный порядок в додзё, когда О-Сэнсэй останавливался здесь. О-Сэнсэй подчеркивал, что цель тренировки Айкидо не техническая, а духовная. О-Сэнсэй говорил людям, что они должны связывать дело своей жизни или цель своей жизни со своим Айкидо. Сйэсэки Абэ

У О-Сэнсэя не было определенной модели преподавания на татами. Это было божественным действом. Начиная всегда с сувари вадза иккё, дальше он продолжал тренировку в соответствии со своей ки в данный момент. Митио Хикицути О-Сэнсэй настаивал на том, чтобы ученики сосредотачивали свое внимание на основах (кихон). Для него основами были стойка, дыхание и позиция. Он считал, что человек обладает телом и духом, и что тело и дух должны действовать вместе.
Нобуёси Тамура

Когда я начал заниматься Айкидо, тренироваться могли только люди не моложе двадцати пяти лет. Чтобы стать учеником О-Сэнсэя, необходимо было иметь пятерых поручителей. Не всякий мог заниматься Айкидо. Митио Хикицути

В то время платы за обучение не было. Чтобы отдать деньги О-Сэнсэю, ученики вкладывали их в конверт, надписывали на нем тамагуси (приношение богам) и оставляли в храме. Некоторые приносили рис или овощи – что-нибудь в обмен на занятия. Сегодня существует не только плата за обучение, но и налог на плату! В старые времена у людей было мало денег. Сингэнобу Окумура

Если О-Сэнсэй слышал, что кто-то пострадал на тренировке, то минут по сорок читал своим ученикам лекции. Он говорил, что никто не должен получать травмы. Также О-Сэнсэй ненавидел отжимания, потому что они задействуют мышцы, но ребята все равно их делали. Если О-Сэнсэй видел, что они отжимаются, то заставлял всех сесть и читал очередную лекцию.
Генри Коно

Однажды в Осаке во время тренировки умер один из учеников. Мы очень редко слышали о таких случаях, но, вероятно, этот ученик выполнял высокий укэми и приземлился на шею. Это не был кто-то, кого О-Сэнсэй знал или даже видел. Додзё, в котором умер этот ученик, находился на другом конце Японии, в сотнях миль от додзё О-Сэнсэя. Но О-Сэнсэй был очень, очень расстроен. Чрезвычайно расстроен. Он чувствовал себя ответственным. О-Сэнсэй, вероятно, даже не тренировал того человека, который преподавал в тот день. Но он чувствовал себя ответственным за все, что происходит в каждом зале Айкидо. Это гораздо более масштабный образ существования в этом мире, чем большинство из нас может себе представить.
Роберт Фрэгер

О-Сэнсэй действительно ненавидел, когда ученики на татами боролись друг с другом, толкали друг друга или пытались использовать силу. Такие вещи совершенно противоречили его Айкидо. Когда он был в отъезде, кто-нибудь из молодых учеников ради развлечения соревновался друг с другом в борьбе. Но это было абсолютно противоположно тому, что преподавал О-Сэнсэй. В додзё в Ивама на тренировках регулярно отрабатывались очень простые движения. Но поскольку додзё был маленьким, то работать там могла только одна пара. О-Сэнсэй был строг. Иногда он улыбался, но никогда не шутил. Он никогда не делал и не говорил ничего лишнего. Он всегда был сосредоточен на духовной жизни, и Айкидо было частью этой жизни. Кадзуаки Танахаси

Когда в зарубежных странах возникала потребность в Айкидо, то старших учеников посылали помогать в распространении понимания этого искусства. О-Сэнсэй всегда советовал им становиться людьми той страны, в которой они жили, – ассимилировать. Мицуги Саотомэ

Однажды О-Сэнсэй увидел, как некоторые ученики практиковали старые довоенные формы. Он рассердился и стал отчитывать их, говоря: «Как вы думаете, почему я потратил так много времени, совершенствуя искусство?» Ёсимицу Ямада

О-Сэнсэй любил цветы и сосны. Ути дэси иногда отрабатывали на сосне удары боккэном, и когда О-Сэнсэй слышал это, то приходил в ярость. Он выходил и говорил: «Вы убиваете дерево!» В одном старом фильме есть документальные кадры, на которых О-Сэнсэй отрабатывает техники дзё (деревянная палка, используемая в тренировках Айкидо) на дереве, но он обвязывал вокруг дерева защитные доспехи.
Мицуги Саотомэ

Когда ученики становились достаточно опытными в Айкидо, то начинали сами вести занятия. Некоторые из них открыли университетские клубы Айкидо. Для таких групп инструкторы часто устраивали гассюку, (специальные трех или четырехдневные семинары, во время которых ученики ели, спали и тренировались вместе). Однажды преподаватель по имени Томита проводил такой гассюку в додзё в Ивама. По традиции, когда ты находишься в додзё другого преподавателя, то даже если твое занятие заранее запланировано и стоит в расписании, ты должен сначала подойти к этому преподавателю и попросить у него разрешение провести занятие. Это положено делать даже тогда, когда преподаватель настолько болен, что явно не может встать с постели. Если ты должен был проводить занятие, когда О-Сэнсэй был поблизости (особенно если ты находился в додзё в Ивама), то у тебя было две веские причины просить разрешение у О-Сэнсэя: не только потому, что додзё в Ивама был построен О-Сэнсэем, но и потому, что О-Сэнсэй был основателем Айкидо. Поэтому, если О-Сэнсэй был на месте, то ты не мог просто провести занятие, не спросив сначала у него. Если он хотел преподавать, то это было его занятие. Томита спросил у О-Сэнсэя, не хотел бы тот провести утреннее занятие гассюку. И хотя О-Сэнсэй не проводил это занятие, ученики потренировались пару часов, позавтракали и прибрали в додзё. Когда подошло время послеполуденного занятия, О-Сэнсэй дремал. Томита решил не беспокоить О-Сэнсэя, и не стал будить его и спрашивать разрешения провести занятие. К тому же, это было занятие для небольшой группы школьников, а О-Сэнсэй был в Ивама не для того, чтобы учить школьников. Так что, бедный Томита подумал и решил начать занятие самостоятельно. Уже после нескольких первых бросков О-Сэнсэй проснулся и стремительно вошел в додзё. Глаза его пылали огнем. Я находился между О-Сэнсэем и Томитой; энергия была настолько интенсивной, что я в буквальном смысле хотел спрятаться под татами. Это было все равно, что стоять на пути тайфуна. О-Сэнсэй был рассержен, а я находился на его пути к Томите. О-Сэнсэй все говорил и говорил о важности рэйги (этикета), о вежливости, о правилах приличия и о том, что поступок Томиты – это пример невежливости и дурного поведения. О-Сэнсэй зашел настолько далеко, что сказал, что мальчик умер на татами потому, что у кого-то было неправильное отношение к Айкидо. Вероятно, это правда, что основной причиной того, что какой-то ученик во время занятия Айкидо приземлился на шею, было то, что инструктор преподавал не истинное Айкидо, а нечто более похожее на боевое искусство. О-Сэнсэй повернулся ко мне и попросил меня быть его укэ. Я был напуган, как никогда в жизни. Это напомнило мне один случай, когда я оказался на арене для боя быков, и туда выпустили быка. Если О-Сэнсэй хотел выразить качества гнева и силы, то я был все равно, что покойник. Однако он бросал меня мягче, чем обычно. Его броски были намного мягче, чем когда-либо раньше, и при этом он даже, казалось, ласково мне улыбался; это выглядело так, как будто он говорил: «Я владею Айкидо, а это означает, что я владею собой».
Роберт Фрэгер

Когда я был ути дэси О-Сэнсэя, то на тренировку всем положено было надевать хакама, начиная с самого первого момента, как они ступали на татами. Тогда не существовало ограничений относительно типов хакама, так что додзё представлял собой довольно живописное место. Здесь можно было увидеть хакама любого покроя, любого цвета и любого качества, начиная от хакама для Кэндо и полосатых хакама, использующихся в японских танцах, до дорогих шелковых хакама сэндай хира. Представляю себе, как какого-нибудь начинающего ученика черт дергает позаимствовать дорогие хакама своего дедушки, которые положено надевать только для торжественных случаев и церемоний, и он протирает их на коленях, практикуя суваривадза. Я очень живо помню день, когда я забыл свои хакама. Я уже готовился выйти на татами в одном только доги (кэйкоги, тренировочная одежда), когда О-Сэнсэй остановил меня. Где твои хакама? – спросил он сурово. «Почему ты думаешь, что можешь получать наставления своего учителя, будучи только в нательном белье? У тебя что, нет чувства приличия? Очевидно, что у тебя нет понимания этикета, необходимого человеку, занимающемуся будо. Иди, сядь в стороне и наблюдай за занятием!» Это был один из первых нагоняев, которые мне предстояло получить от О-Сэнсэя. Однако мое невежество в этом вопросе побудило О-Сэнсэя после занятия прочесть своим ути дэси лекцию о значении хакама. Он сказал нам, что хакама были частью традиционного одеяния занимающихся кобудо (традиционные или древние будо) и спросил, знает ли кто-нибудь из нас значение семи складок хакама. «Они символизируют семь добродетелей будо, – сказал О-Сэнсэй. – Эти добродетели: дзин (доброжелательность), ги (честь), рэй (учтивость), ти (мудрость), син (искренность), тю (верность) и ко (почтительность к родителям). Мы обнаруживаем эти качества у выдающихся самураев прошлого. Хакама побуждают нас размышлять о природе истинного Бусидо. Ношение хакама символизирует традиции, которые передавались из поколения в поколения. Айкидо родилось из духа японского Бусидо, и в нашей практике мы должны стремиться шлифовать эти семь традиционных добродетелей».
Мицуги Саотомэ

Однажды пара человек зашла посмотреть занятие по Айкидо. Это не было чем-то необычным, но именно эти люди наблюдали за всем происходящим в высокомерных позах и с презрительными ухмылками на лицах. Такое непочтительное отношение разозлило О-Сэнсэя, и он немедленно вышвырнул их вон из додзё. Он не терпел подобного рода неуважения. Роберт Фрэгер

Когда О-Сэнсэй говорил, все ученики почтительно сидели в сэйдза, подобно вассалам феодального лорда, и слушали то, что он рассказывал. Он никогда не говорил о технике. И никто не мог понять, о чем собственно он говорил. Иногда О-Сэнсэй оставался ночью один, и ему не с кем было поговорить. В такие моменты О-Сэнсэй звал меня, но я убегал.
Юуити Накагути

Когда я был в Японии, то тренировался в Хомбу Додзё. О-Сэнсэй относился ко мне очень хорошо. Каждое утро он искал меня; если я не тренировался, то О-Сэнсэй справлялся обо мне. Однажды утром я не был на занятии, потому что накануне вечером выпил слишком много и лежал больной в постели. О-Сэнсэй, не найдя меня на занятии, спросил обо мне и узнал, что я болен и лежу в постели. Догадываясь о природе моей болезни, О-Сэнсэй спустился в мою комнату. Когда О-Сэнсэй вошел, я был в постели. И мне стало так стыдно оттого, что основатель стоит в моей комнате, что я спрятался под одеяло. О-Сэнсэй посмотрел на меня и сказал: «Ты зачем приехал в Японию? Ты приехал сюда пить? Отныне не пей так много». Синъити Судзуки О-Сэнсэй на занятии не исправлял позиции рук и ног учеников. Люди либо могли уловить, то чему он учил, либо не могли. Это не было похоже на детское занятие, на котором преподаватель берет руки детей и подробно показывает, как двигаться. Юуити Накагути

О-Сэнсэй не был учителем техники. Ты учился на другом уровне. Ты должен был довести себя до такого состояния, когда ты мог оценить то, чему он старался научить, и то, как он являл себя в том, о чем говорил.
Вирджиния Мэйхью

Однажды старший инструктор пожаловался на новенького ученика, говоря, что тот понимает движение рук, но не понимает движение ног. Старший инструктор сделал вывод, что если этот ученик не может понять и того и другого, то он не сможет понять движение вообще. В ответ на это О-Сэнсэй сказал: «Ну, тогда делай только движения рук». Юуити Накагути

Однажды в беседе с О-Сэнсэем я спросил, могу ли я на собственном опыте испытать его Айкидо. Ответом мне была мертвая тишина. Шесть месяцев спустя, после того как я получил свой сёдан и надел свои хакама, О-Сэнсэй начал использовать меня на занятиях в качестве укэ. Когда бы я ни присутствовал на утренних занятиях, О-Сэнсэй выходил на татами. Он всегда использовал меня на этих занятиях как укэ для демонстрации техник. Так что это и был ответ, который заключался в том, что если ты белый пояс, то не знаешь, куда двигаются твои руки и ноги, и тебе нельзя доверить делать укэми. Роберт Фрэгер Когда мне было тринадцать лет, я жил в сельской местности, и О-Сэнсэй пригласил меня изучать Айкидо. Он бросал одновременно нескольких молодых людей и говорил: «Видишь? Это дыхание». Это заявление приводило меня в полное замешательство, потому что никакого дыхания я не видел. Только недавно я понял, что О-Сэнсэй собирал энергию всех – как позитивную, так и негативную – объединял ее чрезвычайно интенсивным образом и лишь слегка смещался, чтобы бросать людей, значительно превосходящих его размерами. О-Сэнсэй назвал искусство, которое он создал, «Айкидо» или «Путь-объединенного-дыхания». Кадзуаки Танахаси

На татами О-Сэнсэй был абсолютно счастливым человеком; он был очень расслабленным и чутким. У него была удивительная способность общаться с людьми; он обладал особой харизмой. Когда О-Сэнсэй входил в додзё, то вся атмосфера в додзё менялась; он был похож на очень мощное силовое поле. Иногда О-Сэнсэй входил и был очень серьезен. И тогда все замечали, что он здесь, выпрямлялись и сидели молча и неподвижно; его присутствие обладало такой силой. Я думаю, это была духовная связь. Конечно, высоко почитаемый человек или человек преклонного возраста вызывает у людей чувство глубокого уважения. К такому человеку невозможно относиться небрежно. Присутствие О-Сэнсэя оказывало такое влияние на всех присутствующих, от него исходила особая энергия.
Мицуги Саотомэ

Присутствие О-Сэнсэя было очень мощным. Входя в додзё, я мог точно сказать, был ли О-Сэнсэй в отъезде или нет. Ощущение было такое, как будто кто-то затемнял свет в Хомбу Додзё. В нем становилось тусклее и темнее. А затем, неожиданно, я входил, и все вокруг сверкало! Это происходило не один раз; я спрашивал: «Что О-Сэнсэй вернулся?» и кто-нибудь неизменно отвечал: «Да, он вернулся вчера вечером». Это происходило снова и снова – это происходило дюжину раз. Каким-то образом я понимал, что он был Айкидо. Был один мастер Айкидо и мы, все остальные, пытавшиеся выяснить, чему же он хочет нас научить. Роберт Фрэгер

О-Сэнсэй всегда осознавал свое положение в пространстве. Он был так близок; он всегда подходил настолько близко, что казалось еще чуть-чуть, и он получит удар боккэном или дзё; его тайминг был совершенным. Кадзуаки Танахаси Я помню, как О-Сэнсэй стоял перед своим лучшим учеником, вооруженным боккэном, и говорил: «Быстрее, быстрее; вкладывай больше силы; бей жестче». Никто не был достаточно быстрым или достаточно сильным для него. Как бы быстро его ни атаковали, О-Сэнсэй никогда не говорил: «Погоди минуту, это уже слишком».
Юуити Накагути

Силу О-Сэнсэя можно было почувствовать даже, когда он не выполнял техники Айкидо. С точки зрения О-Сэнсэя, атака двух или трех человек даже не приравнивалась к атаке, ему нужно было, как минимум, пять или шесть человек, и только тогда он считал это чем-то достойным своего внимания. Гудзи Мунэтака Куки

О-Сэнсэй посещал Кумано Хонго Тайся, ходил в Нати, а после читал книгу. Иногда он вставал часа в два ночи и говорил: «Я собираюсь устроить кэйко». Однажды, когда он тренировался со мной, у его меча отломился кончик. «Достаточно», – сказал он. Я начал искать кончик меча О-Сэнсэя. «Что ты ищешь?» – спросил О-Сэнсэй и вытащил кончик меча из верхней части своего кэйкоги. Это было непостижимо. Я не мог понять, как кончик меча попал в кэйкоги О-Сэнсэя.
Митио Хикицути

Все, чему учил О-Сэнсэй, было важно. Но он не только говорил. Он объяснял свои уроки посредством движения. Например, он демонстрировал, как вести человека в ириминагэ. Он говорил, что, для того чтобы вести человека, нужно идти первым. В ириминагэ ты не тянешь человека к себе, а сам заходишь за него. Чтобы быть ведущим, на самом деле нужно быть готовым идти первым. Морихиро Сайто

В течение одного часа О-Сэнсэй демонстрировал примерно тридцать техник. Это было так быстро. Один ученик признался, что они не могли запомнить такое большое количество техник. О-Сэнсэй говорил: «Забудьте о техниках. Вам не нужно их запоминать». Сингэнобу Окумура

На тренировках О-Сэнсэй учил нас видеть ки своего партнера. Видеть ки партнера означает видеть всего своего партнера. Такое видение дает возможность поглощать сознание своего партнера, и даже весь его облик от головы до пальцев ног. Это сложно. Нельзя ждать, пока партнер будет атаковать. Необходимо обладать способностью быстро распознавать суки (открытое место) своего партнера, его намерение атаковать.
Митио Хикицути

Когда О-Сэнсэй вел занятие, то не учил чему-то заранее запланированному, он преподавал спонтанно. В додзё было заведено так, что сначала старший ученик бросал младшего направо и налево, а затем младший ученик бросал старшего. Однако О-Сэнсэй менял техники настолько часто, что когда наступала моя очередь бросать, нужно было переходить к новой технике, и меня бросали опять. И так происходило снова и снова. Морихиро Сайто

Однажды О-Сэнсэй очень серьезно рассердился на меня. Мы вдвоем с еще одним японским парнем тренировались после утреннего занятия О-Сэнсэя. Нам понравилось тренироваться друг с другом, и мы решили взять боккэны и продолжить тренировку. Он взял боккэн, и я взял боккэн. И мы начали валять дурака каждый сам по себе. А затем, постепенно, начали валять дурака друг с другом. Очень скоро мы уже вовсю грохотали боккэнами. И тут вошел О-Сэнсэй – после тренировки он вышел к себе, а затем вернулся в додзё. Когда он увидел, чем мы занимались, то посадил нас и сказал: «Послушайте, я бы хотел, чтобы вы этого не делали. Когда двое неопытных людей начинают бить друг друга боккэнами, то закончиться все это может только тем, что кто-то обязательно пострадает. И не потому, что кто-то хочет намеренно причинить вред другому. Просто все начинает происходить очень быстро, страсти накаляются и очень скоро у кого-то оказывается сломанным палец, нос или что-нибудь похуже. Поэтому, пожалуйста, не делайте этого!» И мы согласились больше так не делать. На следующее утро он нашел нас за тем же самым занятием. О-Сэнсэй подошел к нам и сказал: «Я не знаю, помните ли вы, что я говорил вам вчера или нет, но…»,и он повторил нам все то, что говорил в предыдущий день. И снова мы искренне согласились этого не делать. Но на следующее утро мы взялись за старое. Тот парен был таким же глупым, как и я. Мы договорились, что будем всего лишь медленно двигаться вперед и назад, так чтобы не было никаких звуков. Но мы опять увлеклись, и стали двигаться все быстрее и быстрее, и, в конце концов, снова начали громко стучать боккэнами. О-Сэнсэй нас услышал. А затем мы услышали, как он кричит прямо из своей комнаты: «Й-э-э-э-э-э». Это было страшно. Он вбежал в додзё. К тому времени, когда он добрался до додзё, мы оба уже смирно сидели на татами, опустив головы. Он сказал, что хоть и понимает, что у него на руках оказались два настоящих идиота, но он все равно хочет добиться своего. И он принялся на нас кричать. Мы оба чувствовали себя ниже низкого, глупее глупого. Я знал, что он никогда не причинит мне вреда. Но от этого было еще ужаснее, чем если бы он это сделал. Как можно описать кого-то, кто обладает таким огромным диапазоном. В этом процессе он мог достичь любой из стадий. На следующее утро, после утреннего занятия я пошел в одну сторону, а тот парень пошел в другую. И можете быть уверены, мы больше никогда не размахивали друг с другом боккэнами.
Терри Добсон

В Айкикай Хомбу Додзё не было никаких тренировок с оружием. Однажды, когда я только стал сёданом, я был в зале и взял в руки боккэн. И как раз в этот момент вошел О-Сэнсэй. О-Сэнсэй обычно наблюдал за тем, что происходит, сзади, так что ученики никогда не знал, смотрят на них или нет. Он посмотрел на меня и сказал: «Не бери это в руки, если не знаешь как этим пользоваться». О-Сэнсэй преподавал работу с оружием своим ути дэси, но он не жаловал тех, кто тренировался с оружием публично или на открытых занятиях. Но О-Сэнсэй никогда не объяснял, почему. Я думаю, что причину этого может проиллюстрировать один случай. Однажды он научил меня немного котодама (духовной практике, использующей слова или звуки). Он научил меня тому, как использовать звук су и некоторые другие слоги. О-Сэнсэй повернулся ко мне и сказал: «Не учи этому всех. Это может сделать людей действительно сильными, ты можешь создать силу…», и он также сказал, что не все должны обладать ей.
Роджер Фрэгер

Один случай выделяется среди моих воспоминаний о том времени. Это произошло незадолго до того, как О-Сэнсэй попал в больницу. Я по-прежнему вижу Основателя, стоящего передо мной. Как только я стал перед ним с боккэном в руках, готовый к атаке, слабый и хрупкий старик вдруг исчез. На его месте я увидел огромную гору. Его присутствие внушало благоговейный страх, а его вибрации наполняли весь додзё. Я посмотрел ему в глаза, и меня сковала мощная сила притяжения его духа. Свет, сверкавший в его глазах, содержал мудрость и силу веков. Мое тело просто не двигалось. Мои руки судорожно сжимали деревянный тренировочный меч, на лице выступил пот. Мое сердце бешено колотилось, и я чувствовал его ритм, пульсирующий в венах моих рук и ног. О-Сэнсэй скомандовал: «Атакуй!» Я собрал всю свою волю в один киай, один крик величайшего усилия, и бросился в атаку со всей скоростью и силой, на которые только был способен. Я увидел перед собой вспышку движения, и О-Сэнсэй исчез. Я успел сделать один решительный удар. И точно в это же время, О-Сэнсэй уклонился от моего удара, и я услышал свист его боккэна, три раза рассекшего воздух рядом со мной. Он стоял у меня за спиной. «Саотомэ, ты атакуешь так медленно». Всего лишь десять минут тому назад я поддерживал слабого старика, с трудом поднимающегося по лестнице, ведущей в додзё.
Мицуги Саотомэ

Однажды О-Сэнсэй раз двадцать сделал одну и ту же технику, а мы в это время просто сидели и смотрели. Затем он сказал: «Я думаю, мне лучше остановиться, потому что, если я сделаю еще раз, то вы сможете понять, что я делаю». Он сделал еще раз, и затем остановился. Но добавил: «Впрочем беспокоиться нечего, мне еще осталось 9 985». И это затмило все. Все, что он говорил до этого, стерлось из памяти. Генри Коно Однажды, практикуя с О-Сэнсэем техники дзё, я подумал: «А что произойдет, если я прямо сейчас ударю его по голове дзё?» И именно в этот момент, О-Сэнсэй посмотрел на меня очень суровым взглядом. В другой раз, когда О-Сэнсэй был очень болен, и ути дэси помогали ему снимать хакама, я стоял у О-Сэнсэя за спиной, и мне в голову пришла мысль: «А что будет, если я ударю его прямо сейчас?» О-Сэнсэй немедленно повернулся ко мне и посмотрел на меня тем же самым очень суровым взглядом. Другой ути дэси попытался устроить на О-Сэнсэя засаду в аллее, по которой тот проходил каждый день в определенное время. Вооружившись дзё, ученик спрятался за стеной. В обычное время он услышал шаги О-Сэнсэя, но затем О-Сэнсэй неожиданно остановился и повернул назад. Ученик отказался от своих планов. Никто не помнил, чтобы О-Сэнсэй когда-либо изменял заведенный им же самим порядок.
Нобуёси Тамура

Однажды ранней весной я вела урок английского языка в Лютеранской Миссионерской Школе. Я находилась примерно в часе езды на поезде от Токио. День начинался как обычный весенний день. Однако вскоре похолодало, набежали тучи, и начался снегопад. Очень скоро снегопад усилился – усилился настолько, что занятие отменили и около полудня всех учеников распустили по домам. Я села на поезд, чтобы ехать в Хомбу Додзё. Проехав часть пути, я вышла, чтобы пересесть на метро. Но вдруг и поезд, и метро остановились. Ничто не двигалось. Так что я отправилась в Хомбу Додзё пешком. Из-за сильного снегопада на дорогу у меня должно было уйти часа полтора. Но я была полна решимости. Была среда и в три часа должна была начаться тренировка Арикавы Сэнсэя. Мне очень нравился Арикава Сэнсэй, так что у меня был стимул добраться до Хомбу Додзё. Я не хотела пропустить эту тренировку. В конечном счете, я пришла в Хомбу Додзё как раз вовремя. Но Арикава Сэнсэй не смог прийти из-за снегопада. Поэтому Фудзита Сэнсэй оставил свой пост в офисе, чтобы провести занятие. На занятии присутствовала только группа девушек, членов Школьного Клуба Айкидо из Киото. Здесь они были ради гассюку, и поэтому остановились в додзё. Еще одним учеником, который смог добраться, несмотря на снегопад, был один японский парень. Фудзита Сэнсэй открыл занятие, и мы начали тренироваться. Затем неожиданно появился О-Сэнсэй. У него с собой был свиток. Он немного побросал Фудзиту, а затем сел, развернул свиток и начал читать. Это была история из Кодзики об Идзанами и Идзанаги (история о том, как благодаря созидательным силам сестры и брата, женщины и мужчины, возник мир). После этого О-Сэнсэй поблагодарил (очень искренне и тепло) девушек за то, что они приехали издалека, чтобы учиться Айкидо. Он сказал, что надеется, что они всегда будут продолжать изучать Айкидо, даже после того, как выйдут замуж. И что он также надеется, что они будут практиковать Айкидо в своем браке. Для меня это явилось своего рода подпиткой, нектаром, который помог мне двигаться дальше в моих тренировках; я часто чувствовала, что моя тренировка в Айкидо недостаточно оправдана и ей не хватает понимания. Это плюс другие вещи, которые говорил О-Сэнсэй, заставили меня поверить в то, что он ценил участие женщин в Айкидо, и в то, что женщины могут заниматься Айкидо. Мэри Хэйни

Я никогда не видела разницы между тем, как О-Сэнсэй относился к женщинам, и тем, как он относился к мужчинам. Вирджиния Мэйхью

Руки О-Сэнсэя были огромными – громадные руки, которые вполне могли принадлежать человеку вдвое большего размера. У него были длинные красивые пальцы. И он мог причинять своими руками боль. Я был большим морским пехотинцем, и причинить мне боль было довольно сложно. К тому же в силу своей натуры я занимался различными жесткими вещами. Боль не была для меня проблемой. Однажды О-Сэнсэй выполнил на мне ёнкё. Это абсолютно отличалось от всего, что я когда-либо чувствовал. Ощущение было такое, как будто мою руку обвила раскаленная докрасна проволока. Я думаю, он понял мою натуру и решил, что я смогу по достоинству оценить силу Айкидо. Терри Добсон

Как-то после утреннего занятия в Хомбу Додзё, когда все ушли, я решил в качестве практики мисоги принять очень холодный душ. Когда О-Сэнсэй услышал звук текущей воды, он вошел в душевую и спросил: «Кто здесь?» Затем он увидел меня. «Что ты делаешь, Саотомэ?» «Мисоги! Я тренируюсь!» – ответил я. Душ выглядел как водопад. Однако О-Сэнсэй сказал: «Но снаружи холодно, тебе нужно сохранять тепло!» О-Сэнсэй очень много практиковал жесткое мисоги, но в этот период своей жизни он говорил, что практиковать мисоги в холодной воде незачем. Он полагал, что нет никакой необходимости проделывать это со своим телом, потому что это может повредить ему. Особенно в холодное время нужно следить за тем, чтобы не мерзнуть. В течение жизни О-Сэнсэй практиковал многие фомы мисоги. Однако на склоне лет, когда я был его учеником, он уже не считал эти практики необходимыми или полезными. Он считал, что это функция кэйко – обеспечивать занимающимся Айкидо необходимое мисоги. Многие ученики ездили в другие места, чтобы практиковать Дзэн или учиться каким-нибудь другим кэйко. О-Сэнсэю это не нравилось. Но он никогда ничего не говорил об этом открыто. Он говорил, что Айкидо — это мисоги, и что если ученик хочет упорно тренироваться, то ему незачем бегать повсюду, изучая множество различных вещей. Это означало бы непонимание сути Айкидо. «Это сюгё (суровая тренировка)». О-Сэнсэй всегда говорил: «Я даю вам все. Почему люди всегда ищут что-нибудь еще?» Мицуги Саотомэ

О-Сэнсэй всегда держал в руке меч. Первый раз, когда я увидел О-Сэнсэя, то подумал, что он стар. Но когда я попытался схватить его за запястье, то у меня было ощущение, что я схватил ствол сосны. Однако его окружала невероятная аура доброты. Он был не из тех, кто причиняет ученикам вред. Вокруг него царила атмосфера любви. Это можно было почувствовать, находясь рядом с О-Сэнсэем. Людей притягивали не столько техники или сила, сколько сам характер О-Сэнсэя.
Юуити Накагути

Я уже какое-то время жил и тренировался в Японии. И однажды я сказал себе: «Я пойду в Хомбу и получу нидан (второй уровень черного пояса) или сандан (третий уровень черного пояса), чтобы можно было тренироваться по-настоящему упорно и двигаться дальше». В то время у меня был сёдан. В Хомбу Додзё ты все занятие тренируешься в паре с одним и тем же человеком; там не происходит смены партнеров. Так что, тот, рядом с кем ты сядешь в ряду, и будет твоим партнером на всю тренировку. И я начал выискивать место, где бы мне сесть; я действительно хотел устроить себе настоящий прорыв. И тут подошла Вирджиния Мэйхью, еще одна американка, жившая и тренировавшаяся в Японии. Вирджиния была королевой иностранцев. Она была очень милой леди, одной из тех трех людей, которые основали Нью-Йоркский Айкикай. Они вызвала из Японии Ямаду Сэнсэя, чтобы тот преподавал в Нью-Йорке. И освободившись от преподавания, она отправилась в Японию совершенствовать свое Айкидо. Вирджиния была очень преданной и очень искренней ученицей. И вот она подошла ко мне с каким-то иностранцем, белым поясом, который только что приехал в город. Он был одет в новый кэйкоги, и она мне сказала: «Боб, это Барт. Барт начал заниматься Айкидо в Австралии всего несколько месяцев назад. Он приехал сегодня в четыре часа утра». Барт тренировался пару раз в неделю в течение нескольких месяцев. Он не знал японского языка и не имел ни малейшего представления о том, на что похожи тренировки в Хомбу Додзё. Кроме этого он еще и страдал от расстройства биоритмов, связанного с перелетом через несколько часовых поясов. Мэйхью оставила его на меня и пошла тренироваться с каким-нибудь ниданом или санданом. Я с сожалением посмотрел на этого Барта. Это был день, когда я должен был дать себе толчок, день, когда я собирался найти партнера, который бы дал мне толчок, день, когда должен был произойти мой прорыв на более высокий уровень тренировки. Это был настоящий момент истины для меня, и в моем сознании пронеслось несколько мыслей. Я могу либо проигнорировать Барта и предоставить японцам тренироваться с ним, надеясь, что его не убьют до того, как он поймет, что не готов тренироваться здесь, либо потренироваться с ним минут пять-десять, окончательно измотать его, а затем продолжить тренировку с кем-нибудь другим. Я полагал, что смогу вымотать его, не причинив ему вреда, а затем пойти тренироваться с каким-нибудь ниданом или санданом. Но я решил поработать с ним; в конце концов, он приехал аж из самой Австралии, чтобы тренироваться. И вот мы вдвоем с Бартом медленно разбираем формы, а рядом с нами все эти эффектные ниданы и санданы, двигающиеся как невероятные фейерверки и летающие повсюду в красивых укэми. Я намеренно старался хорошенько погонять Барта, заставляя его работать на уровне, более высоком чем тот, на котором ему было бы комфортно, но при этом не травмируя его. В этот момент в додзё вошел О-Сэнсэй, и все прекратили тренироваться и сели в сэйдза. Все прекратилось. О-Сэнсэй произнес свою обычную речь о том, что никто из нас не занимается Айкидо правильно, что все упускают самое главное и не понимают сути Айкидо. После этого О-Сэнсэй добавил: «Никто здесь не старается работать вместе! Никто здесь не занимается Айкидо правильно, кроме Боба», – и он указал на меня. Я был ошеломлен. Это было одним из величайших подарков, которые он когда-либо мне делал: он сказал мне, что суть Айкидо не в эффектных показных техниках. Все то, чем я хотел заняться в этот день, было тем, что вызывало у него неодобрение. Я думаю О-Сэнсэй все видел: что я хотел поработать с ниданом; что на самом деле я хотел делать эти стремительные, эффектные техники; что я мог причинить Барту вред, но решил этого не делать; и что я решил полностью сконцентрироваться на Барте, работая с ним как можно лучше и уделяя ему как можно больше внимания. Я убежден в том, что он все это видел. Роберт Фрэгер

Продолжение.....